Читать интересную книгу Мистика, да и только! - Владимир Маталасов

Находилась дача километрах в двадцати от черты города. Езды до неё автобусом не более тридцати минут. Строение располагалось в самом конце лесной просеки, упиравшейся в живописный пруд, поросший белыми лилиями. Приехал вроде бы и вовремя, и в то же самое время – не вовремя. Хозяин пребывал дома. Варфоломей застал Никодима укладывавшим свои нехитрые пожитки в спортивную сумку.

– Отбываю, дружище, в Туруханск, в эту тьму-таракань, – сообщил он «радостную» новость. – Начальство срочно отряжает в командировку, за Зяму Кирпичштейна, документально семь на восемь. Вручаю тебе ключи, остаёшься за хозяина. Отдыхай, поправляй здоровье. Где что лежит, сам знаешь. В случае чего, подскажет и поможет соседка Аделаида Кузьминична. Ты её должен помнить.

– А что? Так срочно?

– Срочнее некуда.

Варфоломей прекрасно знал, что у Никодима была работа по специальности «кто куда пошлёт», вместо «того парня», разумеется. Вот он и разъезжал круглогодично по городам, долам и весям отчизны, не щадя живота своего. У него по этому случаю была даже географическая карта, на которой были помечены цветными карандашами маршруты прошедших и предстоящих путей следования: от западных до восточных и от северных до южных границ.

В общем, Никодим отбыл в спешном порядке: даже толком и проститься-то не успели. «Ну, раз надо, так надо, – подумалось гостю. – Знать судьба такая. Пусть себе едет. А я сначала завалюсь на диван, отосплюсь хорошенько; буду рыбачить, купаться, загорать и, главное, читать. Читать, и ещё раз читать! Красота-а!

Дачное строение было не малых габаритов и несло на себе печать деревенского быта. Веранда, прихожая, две светлые, просторные комнаты – столовая и рабочий кабинет, небольшая мансарда наверху – спальня. Так что было где развернуться широкой натуре отдыхающего.

Первые дни пролетели незаметно. Все свершения вершились согласно запланированного графика. Особенно много читалось. Так прошла неделя. Одиночество, казавшееся ранее благом, сейчас уже не казалось таковым, и стало потихонечку надоедать. Уже и рыба не так ловилась, не так спалось и загоралось, а чтение пресытилось вообще. Стало скучно.

Вяло, расслабленно раскачиваясь в гамаке, растянутом меж двух берёз, отпускник сосредоточенно размышлял, чем бы ещё себя занять. Слегка задремав, он тут же проснулся и хлопнул себя ладонью по лбу.

– Эх, и развесёлая же будет у меня сегодня компания. Как же это я раньше-то не додумался, голова два уха?

А надумалось Варфоломею пообщаться с материализованными духами великих государственных деятелей России и СССР, нашего прошлого и настоящего. Был даже составлен список. Набралось общество из пятнадцати человек. Правда, в него вошли и двое из ныне здравствующих. В связи с этим было о чём призадуматься.

– Если человек здравствует, – размышлял Варфоломей, – а у него отбирается душа с целью последующей её материализации, то в результате получим две ипостаси одного и того же человека, похожие друг на друга, как две капли воды. Одна из ипостасей, оставшаяся без души и обезличенная, превращается в безвольное существо, своего рода – робота, послушного исполнителя чьей-либо воли, или же в сомнамбулу. Другая же, материализованная и наделённая душой ипостась, будет являться живой, одухотворённой копией ныне здравствующего лица, то есть копией «один к одному». Что из того следует и что нам это сулит? Подобная ситуация таит в себе определённый элемент неожиданности, весьма опасный для общества. Потому она должна составлять предмет государственной тайны военно-стратегического характера. Однако, следует попробовать. Ведь скучища-то какая! Дача, куда не доходят звуки цивилизации – самое подходящее место для проведения подобного, необычного эксперимента. Будь что будет!

Всю следующую ночь на даче Никодима Ёжикова гремели и сверкали молнии местного, сугубо локального характера. Ипостаси возникали одна за другой и молчаливо разбредались кто куда. Они околачивались по этажам и закоулкам дачи. Приглядывались к окружающей обстановке. Начали кучковаться по интересам, заводить разговоры, прощупывать друг друга как иносказательно, так и на ощупь.

Только двое из реализовавшихся держались обиняком. Кто они – для всех оставалось большой загадкой: один из них скрывался под маской Зорро, другой – под маской Мистера Икс.

Собрав государственных деятелей в кружок, Варфоломей объявил, что все они находятся на конспиративной квартире, за городом, на даче надёжного и верного товарища Никодима Ёжикова. Поэтому надо быть «тише воды, ниже травы». Вполголоса, в хоровом исполнении, спели «Интернационал», после чего каждый занялся своим любимым делом. Так, например, Владимир Ильич Ленин приступил к переосмысливанию «Манифеста» и «Капитала» Карла Маркса и Фридриха Энгельса. После этого он решил освежить свою память чтением собственных трудов, таких как «Пролетарская революция и ренегат Каутский», «Как нам реорганизовать Рабкрин» и написать новую – «О проститутках от политики как таковых».

Иосиф Виссарионович Сталин неторопливо, с чувством и расстановкой, набивал курительную трубку третьесортным, дешёвым табаком, извлекаемым из солдатского матерчатого кисета. Он тщательно продумывал план разгромной статьи «Что такое Лёва Троцкий и как с ним бороться?»

Лев Троцкий, в свою очередь, нервно покусывал ногти давно не мытых рук. Он забился в угол и неразборчивым почерком писал, украдкой, статьи «Я вам всем покажу!» и «Вы у меня ещё попляшете». Ставка делалась на их большой тираж и немалые гонорары. Всенародный староста Михаил Иванович Калинин молча возлежал, подперев голову рукой, на общей скамейке возле окна. Он обводил лица собравшихся ласковым, отеческим взглядом, который мог бы рассказать о многом. Будённый Семён Михайлович расположился за печкой.

В свете лучины на нождачном точиле с ножным приводом он точил конармейскую шашку, напевая себе под нос ямщицкую песенку:

Мне рассказывал один ямщик прохвост,Будто он у той хозяйки видел хвост,Хвостик маленький, закрюченный такой,И как будто бы качает головой.

Климентий Ефремович Ворошилов из окна чердака из-под руки вглядывался в даль и не уставал повторять: «А что-то не видать моей Первой Конной!» Феликс Эдмундович Дзержинский смазывал дуло «парабеллума», извлечённого из деревянной кобуры, и молча испрашивал совета у Владимира Ильича, как поступать с контрреволюционными элементами. Вячеслав Михайлович Молотов, с всевозрастающим интересом, не перебивая, прислушивался к его молчанию, и в то же самое время был занят приготовлением «коктейля Молотова», которым собирался попотчевать окружение. Лаврентий Берия незаметно брал на заметку лиц, не внушавших ему доверия. Чтобы никто не догадался, все свои записи он производил с помощью китайских иероглифов. Обходя собравшихся и задавая каверзные вопросы, он проверял их на лояльность режиму товарища Сталина.

Никита Сергеевич Хрущёв тренировался, готовясь к выступлению в Организации Объединённых Наций. Каблуком башмака, снятого с ноги и оголившего грязный, рваный носок, он колошматил по деревянной лавке и возмущённо восклицал: «Я вам покажу „кузькину мать“, будете знать!». Лаврентию, совершавшему обход публики и подвернувшемуся под горячую руку, Никита Сергеич шмякнул так же и по его темечку каблуком, несколько раз. У того глаза полезли на лоб, приняв трапецеидальную форму.

Самым спокойным казался Леонид Ильич Брежнев, предлагавший окружению величать его этак запросто, Ильичём. К чему, мол, такие формальности. Он делал сразу два дела, разложив на столе все свои награды, на засаленном клочке бумаги. С помощью бухгалтерских счётов, подсчитывал соотношение орденов и медалей, и в который раз перечитывал «Целину» и «Малую Землю», не уставая удивляться каждой строчке своих произведений.

Юрий Владимирович Андропов размышлял над статьёй Владимира Ильича Ленина «Лучше меньше, да лучше». В то же самое время он думал над собственной «Как нам поймать шпиона и что для этого нужно». Константин Устинович Черненко глотал пилюли, запивая их микстурами, настоянными на коньяке трёхсотлетней выдержки, и жаловался на покосившееся здоровье.

Мистер Икс был углублён в составление чернового варианта доклада ЦК КПСС двадцать седьмому съезду. В перерывах он занимался перестройкой: строил, а затем перестраивал домики из костяшек домино и детских кубиков. Время от времени, размахивая своей шляпой словно веером, он создавал «ветер перемен», согласуя его с веянием времён и наличием консенсуса.

Борис Николаевич Ельцин втихаря прикладывался к горлышкам «шкаликов» и пошаливал, рассказывая неприличные анекдоты. Зорро в это время жарил котлеты. Заскорузлым носовым платком отгонял от них назойливых мух и тараканов. Весело приговаривал: «Хватит жевать сопли и носить сапоги всмятку!», при этом, одну руку он ухитрялся держать на пульсе времени, а другую – на пульте управления государственными делами.